И откуда появился катастрофический кадровый голод.
ЯРИНФОРМ продолжает серию материалов, посвящённых проблемам полицейской службы. Ранее мы выяснили, сколько платят служителям закона в других странах, а также опубликовали четыре истории бывших ярославских правоохранителей.
Тексты вызвали отклик как у действующих сотрудников, так и у тех, кто давно на пенсии или в отставке. Поэтому ЯРИНФОРМ решил поговорить с полицейским, который сейчас служит в Санкт-Петербурге. Должность подходящая — младший офицер, то есть все тяготы работы на земле и в кабинетах ему известны. Чтобы у нашего собеседника не возникло после публикации проблем на работе, мы договорились об анонимности. Но чтобы текст воспринимался лучше, представьте, что перед вами среднестатистический полицейский с уставшими глазами и красивой улыбкой. Пусть его зовут Иван.
— Начну с того, почему молодые люди не идут работать в полицию или сразу же оттуда увольняются. При устройстве ты проходишь полугодовую стажировку, за которую мне, например, платили 20 тысяч рублей. А это Северная столица! Не знаю, как дела с этим обстоят в Ярославле, но, кажется, что не лучше. Прожить на такие деньги невозможно, а если ещё есть семья или машина — то это просто смешные деньги. Также решает график: мы редко работаем с 9 до 18, часто задерживаемся, можем засидеться до поздней ночи или остаться до самого утра. То есть для начала работы в полиции тебе нужны сбережения либо любящие родители. Иначе не выжить.
Я шёл в полицию с романтичной идеей — помогать людям. Но когда окунаешься с головой в работу, то розовые очки падают сами собой. Действительно, у нас много бумажной и кабинетной работы: нужно разбирать кучи материалов, которые расписывают каждый день. То соседи шумят, то ребёнок плачет, то кого-то избили. И вот всем нужно ответить, разослать миллионы уведомлений, извести пачки бумаги, отчитаться перед начальством и перед заявителем, чтобы все были довольны. На это всё уходит катастрофически много времени.
И когда приходит стажёр, из-за нехватки кадров его некому учить, все заняты своими делами. А наставничество — это трудоёмкий процесс, на него тоже нужно выделить время. А где его взять? Поэтому стажёрами просто затыкают дыры, а потом сразу дают «землю», начинают расписывать горы материалов. А что с ними делать? Вчерашний стажёр просто не знает, ведь его не научили. Горы бумаг растут, появляются просроченные дела, из-за которых идут сперва замечания, потом выговоры, затем строгие выговоры. А строгий выговор — это минус из зарплаты, минус премия.
Конечно, когда ты встаёшь на должность, делают перерасчёт, денег становится больше. Но здоровому мужику работать сутками напролёт, не видеть семью, приезжать домой поспать и переодеться за такие деньги не понравится. Мне лично не нравится. А есть же ещё обеспечение. То есть приезжает в город президент, например. Нас выставляют вдоль трасс следить, чтобы ничего не произошло. Иногда за это даже дают премии, но если есть выговор, то никакой премии не будет. Пока стоишь, разумеется, за тебя бумажную работу никто не делает. В дни обеспечений дома бываем реально лишь на несколько часов: из-за нехватки личного состава выставляют одних и тех же людей, нагрузка растёт кратно.
Был вот не так давно в Санкт-Петербурге Африканский форум [«Экономический и гуманитарный форум Россия – Африка» — прим. ЯРИНФОРМА]. Так мы стояли с половины шестого утра и до трёх ночи, поехали домой, а в половину шестого утра снова должны были быть на месте. Это был ад. И это за 60 тысяч рублей в месяц, что для Санкт-Петербурга не такие уж и большие деньги. В Ярославле, насколько мне известно, такой же участковый получает лишь 40 тысяч. Трудятся они, уверен, не меньше.
Кстати, о льготах тоже пора перестать мечтать. Бесплатная квартира, бесплатный проезд на транспорте — этого всего давно нет. То есть, конечно, квартиру получить можно, но это будет стоить каких-то невероятных усилий. А когда получишь, нужно будет ещё минимум пять лет работать, не поднимая головы, иначе выселят, а ты останешься на улице. Медицинские услуги, которые входят в так называемый социальный пакет, куцые. Да, есть терапевт, но на этом всё. Остальные льготы отменили. Раньше, например, за билеты в отпуск возвращали деньги. Сейчас и этого нет.
Кажется, что единственный плюс в действующей полиции — это то, что мы невоеннообязанные, то есть на СВО нас не отправят. Но при этом есть командировки, не на боевые действия, но туда, где достаточно жаркая обстановка.
По поводу девочек на службе. Тут всё тоже не так однозначно. Например, сейчас только поступивших на службу девчонок не берут в участковые или опера. Важно: я сейчас о тех, кто пришёл с гражданки. Но нередка ситуация, когда девчонок в отделе больше, чем пацанов. Конечно, девушкой в полиции, на мой взгляд, быть полегче. Мы им помогаем, выручаем, где-то поменьше задействуем. Кроме того, девчонки, если уходят на больничный ухаживать за ребёнком, то им зарплату платят в полном объёме, а когда выходят в декрет — получают очередные звания. Если есть муж, который нормально зарабатывает, то работа в полиции может показаться не такой уж и плохой.
Очень обидно слышать, что в полиции не осталось нормальных людей, а одни взяточники и лентяи. Это не так. Открою страшный секрет: сейчас в большинстве своём в полиции остались работать люди, которые искренне любят то, чем они занимаются. Правда, чтобы по-настоящему помочь человеку, нужно вылезти из кожи вон буквально. Вот есть «всеми любимая тема», когда муж дома избивает жену. Ты приходишь, беседуешь — и на этом всё. Пострадавшая не идёт в больницу снимать побои, а потом возмущается, что мы ничего не делаем. А у нас нет свидетелей и даже заявления от неё нет. В такой ситуации руки просто связаны, мы, увы, не всесильны.
Когда произошла реформа, и милиция превратилась в полицию, сложилось ощущение, что нас сделали каким-то сливным ведром. Нам скидывают всё: разносим повестки за военкомат, ищем психически нездоровых людей, следим, чтобы собак выгуливали по правилам, шумными компаниями занимаемся и так далее. А на свою работу у нас времени не остаётся. Поэтому, мне кажется, что люди увольняются, потому что полицию никто не уважает. Мы мальчики и девочки на побегушках у государства, а не стражи порядка или — не дай бог! — блюстители закона.
С началом СВО мы стали бесконечно штамповать протоколы о дискредитации, многие и этого не выдерживают. Полицейский должен молчать, у него не должно быть личного мнения. Были случаи, когда людей просили написать «по собственному», потому что они публиковали что-то «не то про СВО» или ситуацию в стране комментировали. Сейчас у нас есть чёткое указание помалкивать. Нам ничего нельзя.
Также люди увольняются, потому что руководство может поставить такую задачу, без закрытия которой домой не уйдёшь. Например, от каждого участкового по два протокола. Те самые «палки». Поэтому идёшь на свой район и ищешь хоть каких-то «преступников», потому что хочешь домой.
По поводу слов Колокольцева [Владимира Александровича, министра внутренних дел России — прим. ЯРИНФОРМА] о нехватке кадров — уже давно такая ситуация. Вышестоящее руководство подаёт отчёты, что у нас все вакансии закрыты. Но тогда сразу же задаётся вопрос: «А почему такие маленькие показатели, раз все работают?». Разумеется, план повышают, работы становится больше, а людей-то не прибавляется. У нас в отделе, например, у каждого участкового по несколько «земель». Чтобы убрать видимость, что не хватает людей, у нас несколько участков объединили в один. Теперь у каждого участкового по пять тысяч человек. А потом участки объединяют вновь, и у тебя уже десять тысяч человек. Удобно для отчётности, но не для работы.
Из-за «левой» отчётности нам спускают непосильные задачи. Мы с ними, разумеется, не справляемся, нас лишают премий, не отпускают в отпуск. Чтобы уйти отдохнуть, нужно пройти семь кругов ада: подписать какие-то тетради с лекциями, пройти профосмотр, подписать рапорт у десяти начальников и так далее. А работа в это время не останавливается, бумаги продолжают копиться.
Работа в полиции сегодня — это проклятый замкнутый круг. Конечно, есть свои плюсы. Но минусов в разы больше, поэтому люди и уходят, хотя многие из них искренне любили свою работу, — резюмировал наш собеседник.
